О смерти

Сколько себя помню, в день моего рождения часто была потрясающая гроза,  всегда дождь и обязательно отец дарил букет разноцветной «северной» садовой ромашки. Пока я спала, он входил в комнату, и ставил на самодельную, крашенную синей эмалью табуретку цветы. Не знаю почему, но я всегда плакала  над этим букетом, какой то немой болью. Наверное сказывалось ожидание праздника, хотелось чего-то большего, особенного…
В доме постоянно стояла атмосфера смерти, родители молча ходили на работу и  ругались во время «праздничных» застолий. Обычный советский Новый Год с пюре, курицей, оливье и бутылкой водки под столом, казался апогеем жизни.
Сейчас смотрю на прошлое – дни лукавы. Казалось, вечно будут идти «Богатые тоже плачут», школа никогда не закончится, и 4 сентября в моей комнате всегда будет появляться дежурный букетик ромашки...
Мой отец был сухим и жестоким, но он был моим идеалом. У него была самая большая в мире пачка денег в рабочем пиджаке, самые синие в мире глаза и сверхъестественная сила. Он тягал шпалы, брёвна, мешки, кидал гири и камни, я смотрела, и думала – он лучший…
Дни лукавы, ходила вчера на кладбище - кончились бесконечные сериалы, давно прозвенел последний звонок, самый лучший в мире отец улыбается теперь на каменной глыбе, и теперь уже никто не поставит на день рождения холодные и мокрые от росы осенние цветы.

К чему я? Раньше не замечала, как быстро летит время, как дорого стоит каждая встреча, каждое слово, улыбка, взгляд. То, что не было сказано, и не было сделано вчера, никогда не вернётся в сегодняшний день. И почему-то, особенно часто, в памяти всплывает отцовское предсмертное напутствие:
- Алёнушка, сердце, как часы – остановилось, и тебя больше нет.

Я сидела напротив, почему-то посмотрела на тонкую дрожащую стрелку настенных часов, подумала: «Это невозможно. Умереть очень трудно, наверное у отца зимняя депра»

Через день мы уже одевали на остывшее тело его любимый синий костюм в тонкую полоску… На полу валялся «опаздавший» телефон …Умереть просто, повернуть время назад невозможно.

Гуляя по кладбищу я плакала, глядя на фотографии людей – бесконечные ряды крестов… Кто-то поставил крест на своей жизни навсегда. Кому-то крест Иисуса открыл дорогу в жизнь вечную.
Выцветшие от дождя и снега фотографии, на них глаза, улыбки, такие разные, и такие одинаковые. Вот спят мои одноклассники, трагически погибшие (совсем недавно бегали по этажам школы…), вот спит моя (когда-то) первая любовь – в берете ВДВ…Вот спят маленькие дети, могилы, усыпанные игрушками и родительскими слезами…Матери, отцы, бабушки, дедушки, сёстры и братья… Внутри всё переворачивается – мы не должны жить так, мы должны жить вечно.

Ехала домой, и думала, где была я, когда повесился мой товарищ, где была я, когда умер мой сосед… Бог, когда у нас исцеляться колени церкви, когда у нас будет свой Дом Молитвы, когда мы начнём быть теми, кто мы есть. Когда люди снова нам поверят, что мы не секта, не чёрствые, не оторванные от реальности бытия. Пока делили стулья, титулы, статусы и права прошло 15 лет. Смерть никого не спрашивала – она просто ходила, просто косила, просто жила, пока мы были мёртвыми. Вот такой грустный каламбур.